"...все слилось в одно болезненно-тревожное впечатление."

         Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего-то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце! Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково-глянцевито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса... там тихо, счастливо... «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, — думал Ростов. — Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут... стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность... Вот опять кричат что-то, и опять все побежали куда-то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня... Мгновенье — и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья...» 

       В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни — все слилось в одно болезненно-тревожное впечатление. 

      «Господи Боже! Тот, кто там, в этом небе, спаси, прости и защити меня!» — прошептал про себя Ростов.

Л. Н. Толстой, Война и Мир

Кадр из британский драматический мини-сериал «Война и мир» от BBC,
Джек Лауден в роли Николая Ростова.

Письмо Онегина к Татьяне

 

 Предвижу все: вас оскорбит

 Печальной тайны объясненье.

 Какое горькое презренье

 Ваш гордый взгляд изобразит!

 Чего хочу? с какою целью

 Открою душу вам свою?

 Какому злобному веселью,

 Быть может, повод подаю!

 

 Случайно вас когда-то встретя,

 В вас искру нежности заметя,

 Я ей поверить не посмел:

 Привычке милой не дал ходу;

 Свою постылую свободу

 Я потерять не захотел.

 Еще одно нас разлучило...

 Несчастной жертвой Ленский пал...

 Ото всего, что сердцу мило,

 Тогда я сердце оторвал;

 Чужой для всех, ничем не связан,

 Я думал: вольность и покой

 Замена счастью. Боже мой!

 Как я ошибся, как наказан.

 

 Нет, поминутно видеть вас,

 Повсюду следовать за вами,

 Улыбку уст, движенье глаз

 Ловить влюбленными глазами,

 Внимать вам долго, понимать

 Душой все ваше совершенство,

 Пред вами в муках замирать,

 Бледнеть и гаснуть... вот блаженство!

 

 И я лишен того: для вас

 Тащусь повсюду наудачу;

 Мне дорог день, мне дорог час:

 А я в напрасной скуке трачу

 Судьбой отсчитанные дни.

 И так уж тягостны они.

 Я знаю: век уж мой измерен;

 Но чтоб продлилась жизнь моя,

 Я утром должен быть уверен,

 Что с вами днем увижусь я...

 

 Боюсь: в мольбе моей смиренной

 Увидит ваш суровый взор

 Затеи хитрости презренной —

 И слышу гневный ваш укор.

 Когда б вы знали, как ужасно

 Томиться жаждою любви,

 Пылать — и разумом всечасно

 Смирять волнение в крови;

 Желать обнять у вас колени

 И, зарыдав, у ваших ног

 Излить мольбы, признанья, пени,

 Все, все, что выразить бы мог,

 А между тем притворным хладом

 Вооружать и речь и взор,

 Вести спокойный разговор,

 Глядеть на вас веселым взглядом!..

 

 Но так и быть: я сам себе

 Противиться не в силах боле;

 Все решено: я в вашей воле

 И предаюсь моей судьбе.

 

Из „Евгений Онегин“, А. С. Пушкин

 

Письмо Татьяны к Онегину

Я к вам пишу – чего же боле? Что я могу еще сказать? Теперь, я знаю, в вашей воле Меня презреньем наказать. Но вы, к моей несчастной доле Хоть каплю жалости храня, Вы не оставите меня. Сначала я молчать хотела; Поверьте: моего стыда Вы не узнали б никогда, Когда б надежду я имела Хоть редко, хоть в неделю раз В деревне нашей видеть вас, Чтоб только слышать ваши речи, Вам слово молвить, и потом Все думать, думать об одном И день и ночь до новой встречи. Но, говорят, вы нелюдим; А мы... ничем мы не блестим, Хоть рады вам и рады простодушно. Зачем вы посетили нас? В глуши забытого селенья Я никогда не знала б вас, Не знала б горького мученья. Души неопытной волненья Смирив со временем (как знать?), По сердцу я нашла бы друга, Была бы верная супруга И добродетельная мать. Другой!.. Нет, никому на свете Не отдала бы сердца я! То в высшем суждено совете... То воля неба: я твоя; Вся жизнь моя была залогом Свиданья верного с тобой; Я знаю, ты мне послан богом, До гроба ты хранитель мой... Ты в сновиденьях мне являлся, Незримый, ты мне был уж мил, Твой чудный взгляд меня томил, В душе твой голос раздавался Давно...нет, это был не сон! Ты чуть вошел, я вмиг узнала, Вся обомлела, заплыла И в мыслях молвила: вот он! Не правда ль? Я тебя слыхала: Ты говорил со мной в тиши, Когда я бедным помогала Или молитвой услаждала Тоску волнуемой души? И в это самое мгновенье Не ты ли, милое виденье, В прозрачной темноте мелькнул, Проникнул тихо к изголовью? Не ты ль, с отрадой и любовью, Слова надежды мне шепнул? Кто ты, мой ангел ли хранитель, Или коварный искуситель: Мои сомненья разреши. Быть может, это все пустое, Обман неопытной души! И суждено совсем иное... Но так и быть! Судьбу мою Отныне я тебе вручаю, Перед тобою слезы лью, Твоей защиты умоляю... Вообрази: я здесь одна, Никто меня не понимает, Рассудок мой изнемогает, И молча гибнуть я должна. Я жду тебя: единым взором Надежды сердца оживи Иль сон тяжелый перерви, Увы, заслуженный укором! Кончаю! Страшно перечесть... Стыдом и страхом замираю... Но мне порукой ваша честь, И смело ей себя вверяю...   Из „Евгений Онегин“, А. С. Пушкин